Взлетная полоса - Страница 93

– Скажите ему, Юрий Михайлович, что самолет еще в воздухе и результатов мы просто не знаем. Но я почему-то уверен, что снимки КБ завтра будет иметь, – подсказал Бочкареву Сергей.

Бочкарев не стал возражать. Кивнул в знак согласия и вышел из комнаты. Вернулся он, смущенно улыбаясь.

– Нас не только шеф, а уже Владимир Георгиевич поздравляет. Дернула меня нелегкая за язык с этим докладом! – сокрушенно проговорил он. – Теперь хоть тресни, а снимки представь.

– Так-то лучше! – уловив в тоне Бочкарева нотки решительности, одобрил их Заруба. – Будут снимки. И будет порядок. А представляю, как бы взвился «дед», если бы вы ему сейчас шепнули, что там чего-то не контачит…

– Вот именно «чего-то», – усмехнулся Окунев.

– Уточним. Не впервой…

– Не сомневаюсь. Только когда?

– «Только когда»? – нахмурившись, повторил вопрос Окунева Бочкарев и снова уселся за стол.

Последний полет Владимир закончил около полуночи. Вся группа встречала его на взлетно-посадочной полосе. Ночь была тихой, звездной, идеальной для испытания «Фотона». Владимир сел и подрулил к ангару.

– Пошли, – обращаясь ко всем сразу, сказал Заруба и пошел к самолету. Но, не сделав и десятка шагов, не выдержал и побежал. За ним не утерпел, припустил Окунев и остальные сотрудники. За Окуневым, улыбаясь ребячливости своих коллег и своей собственной, помчался Сергей. На аэродроме остался один Бочкарев.

Когда Заруба влетел в ангар, от самолета уже отъезжал тягач. Тут же и уже без высотного шлема стоял Владимир. По всему чувствовалось, что он устал, что режим испытаний немало вымотал его. Лицо его посерело и сразу осунулось. Казалось, Владимир никого сейчас не видел перед собой. И вдруг он улыбнулся широко и весело. До того смешным показался ему влетевший в ангар Заруба.

– Остап! Это же не троллейбус! Он подождет! – окликнул Зарубу Владимир.

Но Заруба в ответ только махнул рукой. Он подбежал к самолету, вскочил на стремянку и ловко втиснулся в кабину. Потом на стремянку взобрался Окунев. Следом за ним – Сергей. Истребитель окружили со всех сторон.

– Что случилось, братцы? Чего вы там ищете? – то одного, то другого конструктора дергал за руку Владимир.

К самолету подошел Бочкарев. И вдруг из кабины раздался радостный вопль Зарубы:

– Что я говорил?! Что?! Вот она! Пустая, как выеденный орех! – кричал он, потрясая в воздухе кассетой от пленки.

– А может, она и вовсе не была заряжена? – остановил его Окунев. – Может, поэтому и мы не получали сигналов?

Заруба перестал кричать, выжидающе обвел взглядом товарищей, словно желая уяснить, не думает ли кто-нибудь еще точно так же. Но сомневающихся не обнаружил и снисходительно улыбнулся.

– Откуда только ты взялся, такой Фома-неверующий? Да как же она могла быть незаряженной, если я сам лично вот этими двумя руками ее заряжал? – набросился он на Окунева, показывая ему свои руки с растопыренными пальцами.

Все расхохотались. Хотя смешного ничего не было. Но все понимали, что съемка сделана.

И нервное напряжение, только что цепко державшее всех, разом прошло.

Всем стало весело, и потому смеялись.

– Ну, хорошо. Хорошо. А приемную катушку вы проверяли? – чтобы окончательно рассеять даже самые маленькие сомнения, все же спросил Бочкарев.

– А как же! Вот она… полна, как та писаная торба! – торжественно объявил Остап и показал вторую катушку.

– Дай-ка ее сюда, – протянул руку Бочкарев.

– Пожалуйста!

Бочкарев повертел катушку в руках, даже потряс ее возле уха и, оставшись довольным результатом обследования, сказал:

– Ты меньше всех сомневался в успехе, тебе и везти ее в Москву. Не знаю, что покажет проявление. Но что-то покажет. В общем, наполовину дело сделано. Поздравляю, товарищи!

– У-р-а-а! – раздалось под крышей ангара. – Качать его!

К Бочкареву бросились все, кто был в ангаре. Он отбивался. Отчаянно кричал:

– Ополоумели? Я при чем? Кольцова качайте!

Но его никто не слушал. Подбросили в воздух несколько раз и поставили на асфальт.

– За это… За это завтра никто не поедет в Москву до тех пор, пока не найдем и не устраним все неполадки в системе передачи информации! – хватаясь за сердце и делая вид, что он страшно рассердился, выпалил Бочкарев.

«Ничего себе накачали… Уж я-то точно должен буду остаться», – сразу вспомнил о предстоящей встрече с Юлей Сергей и уже вслух добавил:

– Не пугайте, Юрий Михайлович. Исправим.

Глава 11

Утром Заруба, ехидно ухмыляясь и опросив каждого сотрудника группы, что передать домочадцам, упаковал кассету с пленкой в коробку и укатил в КБ. А вся группа во главе с Бочкаревым отправилась в ангар. Систему демонтировали. Разобрали. Часа через полтора нашли неисправность: пробивал конденсатор в одном из реле. Но устранили эту неисправность только к вечеру.

Сергей чувствовал, что катастрофически опаздывает, нервничал и даже не пошел обедать. Бочкарев заметил это и по-отечески сказал ему:

– А вам, Сергей Дмитриевич, совершенно необязательно дожидаться, когда завернут последний шуруп. Расчеты вы сделали. Сборку провели. А смонтируем его и без вас.

Сергей в душе поблагодарил Бочкарева. Но воспользоваться его разрешением, естественно, не мог. И потому в ответ только безнадежно махнул рукой.

Наконец работа была закончена. И только около девяти Сергей добрался до дому. Услышать так поздно Юлин звонок он уже не рассчитывал, справедливо решив, что она, в меру подождав его и не дождавшись, уехала на дачу, благо погода стояла хорошая и упускать ее было бы непростительно. Настроение у него заметно испортилось.