Взлетная полоса - Страница 97

Они пересекли площадь и двинулись вдоль ограды зоопарка. Прохожих на улице было уже немного. Встречные и попутные машины проезжали не быстро. Под раскидистыми деревьями было темно и тихо.

– А какая-нибудь вступительная лекция будет? – чтобы нарушить молчание, спросил Владимир, хотя болтать по пустякам ему не очень и хотелось.

– Пожалуйста, – с готовностью отозвалась Ирина. – Итак, львы в основном живут в Африке. Едят сырое мясо…

– И ужасно не любят манную кашу, – добавил Владимир.

– Это еще не доказано. Во всяком случае, товарищ Сосновский ни в «Вечерке», нигде об этом ни разу не говорил.

– Понятно. Так когда же они закричат? Или, может, сегодня у них концерт отменяется?

– Наберитесь терпения.

Они миновали переход из одной части зоопарка в другую. Неожиданно в темной, казалось бы уже давно уснувшей, глубине парка, где-то за прудом, раздался пронзительный и резкий крик птицы. Ирина сразу остановилась и приложила к губам указательный палец. К крику тотчас же присоединилось еще несколько голосов. Еще через некоторое время в птичий хор включились шакалы. Их лай и повизгивание возбудили гиен. Они завыли и захохотали, явно стараясь перекричать друг друга. Какофония нарастала. Истошно вопили обезьяны. Стало похоже на то, будто от сна воспряли все обитатели зоопарка и каждый по-своему, но непременно во весь голос высказывает недовольство невесть из-за чего поднявшимся ночным гамом. И вдруг, когда общий шум достиг своего апогея, его, как грозный обвал, который легко заглушает и звон ручьев, и плеск водопадов, перекрыл могучий рев царя зверей. Лев рявкнул. И прежде чем его рык затерялся в каменных ущельях примыкавших к зоопарку переулков, все нарушители тишины мгновенно смолкли. Лев рявкнул еще раз. Еще. И, убедившись в том, что ни одно живое существо не осмеливается ему перечить, издал звук, очень похожий на зевок. Над прудом и под развесистыми деревьями зоопарка вновь сомкнулась липкая, густая тишина. Это было поразительно. Лев оставался царственной особой даже в зоопарке. Даже в клетках, защищенные стальными прутьями от всякого внешнего посягательства, звери и птицы продолжали бояться его.

– Понравилось? – шепотом, будто тоже опасаясь нарушить эту тишину, спросила Ирина.

– Обалдеть можно! – признался Владимир.

– Минут через пятнадцать они все это повторят. Хотите еще раз послушать?

– Готов до утра.

– Это слишком.

– С вами? Даже мало. Я люблю вас, Ирочка. Очень люблю. И уже давно. И чем больше узнаю, тем больше люблю, – сказал Владимир и затаил дыхание, боясь прослушать то, что ответит Ирина. А она не издала в ответ ни звука. Не сделала ни одного жеста. Она как будто даже не слышала его слов, вдруг повернулась и медленно пошла вдоль ограды. Владимир поспешил за ней. – Куда же вы, Ирочка?

– Домой, – ответила Ирина.

– И ничего не хотите мне сказать?

Ирина обернулась:

– Не в этом дело.

– Я вас обидел?

– Конечно нет. Просто теперь что-то изменится в наших отношениях. А мне бы этого не хотелось.

– Я тоже не хочу.

– Тогда одно из двух: или вы мне ничего не говорили, или…

– Что?

– Я же с вами должна быть так же откровенна.

– Будьте.

– Вам будет больно.

– Пусть.

Ирина пошла дальше. Теперь они шли рядом, как и раньше. Ирина смотрела перед собой и говорила тоже словно сама с собой:

– Я виновата в том, что сегодня вы переступили этот рубеж. У меня было очень хорошее настроение, а вы, очевидно, приняли его как знак особой доброжелательности. Но я не кокетничала. Мне действительно сегодня было очень хорошо.

– А я просто не мог больше молчать.

– Пусть будет так. Вы сказали, что любите меня уже давно. А на неделю раньше, чем это случилось у вас, я полюбила Сережу. Вашего брата.

– Вы? – остановился, словно попал в капкан Владимир.

– Я.

– Сергея? Но ведь он по уши влюблен в Юлю?

– А какое это имеет значение? Никакого. Во всяком случае, для меня – никакого. И потом, хотя Юля интересная женщина, я ее своей соперницей не считаю. Она занята только собой. Когда Сергей наконец поймет, он охладеет и забудет ее. Он гордый, и так будет.

– А то, что вы его любите, он знает?

– Откуда? Но когда-нибудь я скажу ему об этом.

– Брат, Сережка, перешел мне дорогу.

– Неправда, – решительно возразила Ирина. – Он ничего не делал для этого. А уж если кто и сделал, так это Юля. Это она нас познакомила. Но суть не только в этом. Вы, Володя, настоящий мужчина. В самом большом смысле этого слова. У вас и внешность дай бог, и характер, и ваша профессия. Но в том-то и дело, что я никогда не выйду замуж за летчика. Я знаю, что это такое. И не хочу. А теперь я вас должна спросить: вы обиделись?

– Нет, Ирочка.

– Честно?

– Как всегда.

– Вы действительно мужчина. Тогда выполните мою просьбу. Обещаете?

– Какую?

– Не ездите сегодня домой. Оставайтесь ночевать в Москве. Возвращайтесь к Сергею. Не хотите – поезжайте в мастерскую к Жене. Я дам вам ключи.

Владимир задумался.

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Я не поеду.

Ирина быстро достала из сумки и с благодарностью протянула ему ключи.

– Не надо, Ирочка. Спать я тоже не хочу. Я, пожалуй, поброжу по городу. И поговорю сам с собой. Сегодня мне это нужнее всякой крыши над головой, – сказал Владимир.

– Может, и так, – согласилась Ирина. Она поцеловала его в щеку, так, как делала это всегда, когда прощалась со своим братом, и торопливой походкой, почти бегом направилась через улицу. Но, перейдя на другую сторону, остановилась. Оглянулась, помахала Владимиру рукой и негромко крикнула: – Только непременно будьте умником! Вам же это ничего не стоит! Вы же сильный!